В серебряных каплях дождя - Страница 42

Поэтому сегодня она пошла в клинику, чтобы взять направление на аборт.

— Мы же не в Средневековье живем, никто не осудит мать, которая рожает ребенка без мужа, — уговаривал врач. — Ваш малыш прекрасно развивается. А сможете ли вы родить после аборта, большой вопрос.

— Мне необходимо прервать беременность. — Едва сдерживая слезы, Линда твердо стояла на своем. — Есть веская причина, поверьте.

Видимо, убитый вид Линды произвел на доктора впечатление. Он покачал головой, но направление все же выписан.

— Надеюсь, вы передумаете, — заметил он, прощаясь.

Линда поспешно вышла. Во дворе она присела на скамейку. Тоскливо, так безнадежно тоскливо. В который уж раз на разных скамейках мира ей приходится обдумывать, что делать дальше. К сожалению, на этот раз нет выбора. Нужно только найти в себе силы смириться с неизбежным. Это случится завтра.

Она встала и уныло побрела по направлению к дому. Проходя мимо детской площадки, остановилась на мгновение: малыши возились в песочнице, карабкались по разноцветным лесенкам, скатывались с горок. Рядом были их мамы, многие из которых, наверное, даже и не осознавали, как они счастливы!

Линда шла по скверику, который находился неподалеку от дома Эллис, когда услышала слабое поскуливание. Осмотрелась. Под кустиком у декоративного фонтанчика она заметила шевеление какого-то темного комочка. Подошла поближе.

— Какой же ты хорошенький! — невольно вырвалось у нее. — А почему ты один здесь?

Линда наклонилась и взяла на руки этот пищащий комочек, который оказался пушистым щенком пока еще непонятной породы.

— Маленький… голодный, наверное. Ничего, сейчас по дороге зайдем в аптеку и купим бутылочку, а потом я напою тебя теплым молоком.

Линда слышала, что щенкам дают молоко, а чем еще их можно кормить, не знала. Но это узнать несложно. Она прижала к себе маленькое беззащитное существо, почувствовала его тепло и невольно подумала, что в ней тоже живет малыш… Ее малыш. На убийство которого она взяла сегодня разрешение.

— Кто это появился в нашем доме? — Эллис присела на корточки и погладила маленького. — Линда, откуда он взялся?

— Сидел один в сквере и скулил. Я не смогла пройти мимо.

— Симпатичный. Похож на ньюфаундленда. Знаешь, — оживилась Эллис, — мне подруга на днях сказала, что это очень здорово, когда ребенок и щенок растут вместе. Я как раз думала о том, чтобы завести какую-нибудь животинку, когда малыш родится. Хотя, может, это и хорошо, что щенок подрастет немного к тому времени.

— Да, — согласилась Линда, — наверное.

Знала бы мама, что эти разговоры для нее — словно раскаленный нож в сердце. Но она обо всем расскажет ей потом, когда дело будет сделано, зачем расстраивать раньше времени?

— А как мы его назовем? — продолжила тему Эллис.

— Кого? — испугалась Линда.

— Щенка.

— Может… Пушистик?

— Не-ет, — возразила Эллис. — Вырастет большим и грозным, смешно будет. Надо какое-нибудь звучное имя.

В этот момент зазвонил телефон.

— Эллис Марлоу. Кто… кто это? — переспросила Эллис, побледнев, и присела на кушетку. — Да, здесь…

Собеседник что-то ей говорил, она слушала молча. Но, похоже, не потому, что нечего было сказать, а потому, что была потрясена.

Лишь по окончании разговора, вернее монолога, вымолвила:

— Хорошо.

Она еще долго держала трубку в руке, застыв в одной позе, и не замечала удивленного взгляда дочери. Наконец опомнилась, поставила телефон на базу.

— Это был твой отец.

— Что?! — воскликнула Линда. — Как он нашел тебя?

Не отвечая на вопрос, Эллис продолжила:

— Завтра он будет здесь.

Линда лишь покачала головой. Совершенно некстати был его приезд, да еще именно завтра. С другой стороны, может, проще будет объясняться с мамой? Отец расскажет ей сам, в чем дело.

Остаток дня Эллис посвятила уборке дома и двора. Линда помогала ей. Похоже, Эллис решила переплюнуть саму миссис Кочер. Та несколько раз удивленно поглядывала в их сторону, поражаясь такому рвению к чистоте в отдельно взятый день. Но Эллис лишь весело подмигивала ей.

Сквозь жалюзи в комнату проник луч солнечного света. Он заставил Линду открыть глаза. Снова наступило утро. Может быть, утро самого важного в ее жизни дня.

Эллис работала сегодня до четырех, а Линда должна явиться в клинику в полдень. Отец приедет после обеда, так что встретятся они без нее. Девушка спустила ноги с постели и тут же почувствовала, как в них уткнулось что-то теплое и мягкое.

— Пушистик! — вспомнила она. Пока ему так и не придумали другую кличку, так что пусть побудет Пушистиком.

Она выпустила его во двор, а сама тем временем подогрела в микроволновке молоко. Щенок сбегал по своим делам и тут же вернулся.

— Ты что так быстро? — спросила Линда. — Гулять не хочешь? Или проголодался? Ну иди ко мне.

Она устроилась в гостиной на кушетке, подняла маленького себе на колени и стала его поить. Насытившись, он беспорядочно стал тыкаться мокрым носом в ее руки.

— Я знаю, я знаю… — шептала Линда сквозь слезы, поглаживая пушистый комочек. — Ты меня осуждаешь. Но у меня нет другого выхода, понимаешь?

Она подняла щенка на уровень своей груди. И ей показалось, что и в его глазах она увидела слезы.

Кабинет, где Линде предстояло оставить частичку себя, сверкал стерильной белизной. Белый халат медсестры, белая каталка с белыми простынями, белые полотенца, белые стены и жалюзи на окнах… От этого было почему-то не по себе. А может, не только от этого. С самого утра ее душу заполнила щемящая тоска. И эта тоска останется с ней навсегда, до последнего ее часа, до последнего вздоха — это Линда точно знала. Потому что она никогда не простит себя. А значит, жить ей с вечной болью.